24 марта 2024
В закладки
Обсудить
Жалоба
16+
Сочинение ЕГЭ 2024: пишем вместе
Текст Александры Яковлевны Бруштейн.
(1)В один прекрасный день мы – пять девочек – карабкаемся на Замковую гору. (2)В руках у нас большие пёстрые букеты разноцветных опавших листьев – больше всего кленовых.
(3)Вдруг из-за обломков стены слышен мужской голос, глубокий, странно-певучий, полный страстного чувства.
(4)Мы словно окаменели. (5)Нас захватило дыхание большой любви, о которой почти поёт голос за стеной, читающий письмо Евгения Онегина.
(6)Только мы двинулись – из-за стены опять раздаётся тот же голос. (7)Теперь он читает – я узнаю с первых слов – монолог Чацкого из «Горя от ума». (8)Он читает всё так же певуче – ну совсем поёт! – но с гневом, с яростью оскорблённого чувства…
(9)Не сговариваясь, мы выбегаем из-за стены: мы хотим увидеть того, кто прочитал, почти пропел нам эти отрывки из Пушкина и Грибоедова.
(10)Мы выбежали – смотрим во все глаза: никого! (11)Ни Онегина, ни Чацкого… (12)Нет, впрочем, какой-то человек очень робко и застенчиво жмётся к тому обломку стены, из-за которой мы только что слушали чудный голос. (13)Это юноша лет шестнадцати-семнадцати, на нём старенькая, поношенная ученическая шинель, только пуговицы уже не форменные – значит, бывший ученик.
(14)Мы идём к нему, всё еще заворожённые тем, что слышали; нам не верится, что невидимый чтец – этот нескладный парень в обшарпанной бывшей ученической шинели. (15)Но он смотрит на нас – у него прекрасные глаза, необычно удлинённые к вискам, с глубоким, умным взглядом, – и мы понимаем: да, это он сейчас читал!
(16)Мы протягиваем ему свои пёстрые осенние букеты из листьев всех расцветок.
(17)Юноша очень смущён.
– (18)В-в-вы эт-то м-м-мне? (19)Ч-ч-что вы? (20)З-за что?
21)Очень странно слышать: тот же голос – и так сильно заикается!
– (22)Нет, нет, пожалуйста, возьмите! – просим мы его хором.
(23)Юноша застенчиво пожимает плечами. (24)Потом берёт наш букет и улыбается нам хорошей, дружелюбной улыбкой:
– С-с-п-п-пасибо!
(25)И, неловко поклонившись, он быстро уходит, прижимая к груди наши смешные букеты из листьев. (26)Вот его шинель мелькнула в густой щётке кустов калины, вот он уже спускается с горы – исчез из виду.
(27)Теперь я знаю: юноша в затасканной ученической шинели был Илларион Певцов. (28)Он был тяжёлый и, как все считали, неизлечимый заика. (29)А он мечтал стать актёром! (30)И у него в самом деле был талант! (31)Он уходил за город, в лес, взбирался на горы; там он декламировал, читал монологи, отрывки из пьес. (32)Над ним насмехались, считали его полоумным. (33)Но он превозмог непреодолимое, он сделал невозможное: через пятнадцать – двадцать лет после этой нашей встречи с ним на Замковой горе он стал одним из самых замечательных русских актёров. (34)Бывалии у него срывы, полосы, когда он не мог играть, потому что лишался силы управлять своей речью и побеждать её недостаток. (35)И всё же он не отчаивался, у него не опускались руки!
(36)Когда я думаю о людях сильной воли, сильной страсти к искусству, я всегда вспоминаю его – чудесного актёра Иллариона Певцова. (37)И мне приятно думать, что наши смешные попугайно-пёстрые букеты из осенних листьев были, может статься, первыми цветами, поднесёнными ему на трудном, но победном пути.
(По А.Я. Бруштейн*)
*Александра Яковлевна Бруштейн (1884–1968) – советский писатель, драматург, общественный деятель.
(1)В один прекрасный день мы – пять девочек – карабкаемся на Замковую гору. (2)В руках у нас большие пёстрые букеты разноцветных опавших листьев – больше всего кленовых.
(3)Вдруг из-за обломков стены слышен мужской голос, глубокий, странно-певучий, полный страстного чувства.
(4)Мы словно окаменели. (5)Нас захватило дыхание большой любви, о которой почти поёт голос за стеной, читающий письмо Евгения Онегина.
(6)Только мы двинулись – из-за стены опять раздаётся тот же голос. (7)Теперь он читает – я узнаю с первых слов – монолог Чацкого из «Горя от ума». (8)Он читает всё так же певуче – ну совсем поёт! – но с гневом, с яростью оскорблённого чувства…
(9)Не сговариваясь, мы выбегаем из-за стены: мы хотим увидеть того, кто прочитал, почти пропел нам эти отрывки из Пушкина и Грибоедова.
(10)Мы выбежали – смотрим во все глаза: никого! (11)Ни Онегина, ни Чацкого… (12)Нет, впрочем, какой-то человек очень робко и застенчиво жмётся к тому обломку стены, из-за которой мы только что слушали чудный голос. (13)Это юноша лет шестнадцати-семнадцати, на нём старенькая, поношенная ученическая шинель, только пуговицы уже не форменные – значит, бывший ученик.
(14)Мы идём к нему, всё еще заворожённые тем, что слышали; нам не верится, что невидимый чтец – этот нескладный парень в обшарпанной бывшей ученической шинели. (15)Но он смотрит на нас – у него прекрасные глаза, необычно удлинённые к вискам, с глубоким, умным взглядом, – и мы понимаем: да, это он сейчас читал!
(16)Мы протягиваем ему свои пёстрые осенние букеты из листьев всех расцветок.
(17)Юноша очень смущён.
– (18)В-в-вы эт-то м-м-мне? (19)Ч-ч-что вы? (20)З-за что?
21)Очень странно слышать: тот же голос – и так сильно заикается!
– (22)Нет, нет, пожалуйста, возьмите! – просим мы его хором.
(23)Юноша застенчиво пожимает плечами. (24)Потом берёт наш букет и улыбается нам хорошей, дружелюбной улыбкой:
– С-с-п-п-пасибо!
(25)И, неловко поклонившись, он быстро уходит, прижимая к груди наши смешные букеты из листьев. (26)Вот его шинель мелькнула в густой щётке кустов калины, вот он уже спускается с горы – исчез из виду.
(27)Теперь я знаю: юноша в затасканной ученической шинели был Илларион Певцов. (28)Он был тяжёлый и, как все считали, неизлечимый заика. (29)А он мечтал стать актёром! (30)И у него в самом деле был талант! (31)Он уходил за город, в лес, взбирался на горы; там он декламировал, читал монологи, отрывки из пьес. (32)Над ним насмехались, считали его полоумным. (33)Но он превозмог непреодолимое, он сделал невозможное: через пятнадцать – двадцать лет после этой нашей встречи с ним на Замковой горе он стал одним из самых замечательных русских актёров. (34)Бывалии у него срывы, полосы, когда он не мог играть, потому что лишался силы управлять своей речью и побеждать её недостаток. (35)И всё же он не отчаивался, у него не опускались руки!
(36)Когда я думаю о людях сильной воли, сильной страсти к искусству, я всегда вспоминаю его – чудесного актёра Иллариона Певцова. (37)И мне приятно думать, что наши смешные попугайно-пёстрые букеты из осенних листьев были, может статься, первыми цветами, поднесёнными ему на трудном, но победном пути.
(По А.Я. Бруштейн*)
*Александра Яковлевна Бруштейн (1884–1968) – советский писатель, драматург, общественный деятель.