За полвека до ЕГЭ

Как становились конструкторами ракет в советское время.
Николай Яковлевич Дорожкин - кандидат технических наук, действительный член Российской академии космонавтики, член Союза писателей России.

В наши дни, когда печатные СМИ полны гневными репликами о ЕГЭ и платных экзаменах, мне все чаще вспоминается, как в «мрачную эпоху тоталитаризма» поступали в высшую школу я и мои ровесники, выпускники железнодорожной школы № 42 станции Мариинск Красноярской железной дороги.

Лето 1953 года, которое авторы известного фильма назвали холодным, для меня и моих одноклассников было очень горячим. Причина простая – нам предстояло поступать в вузы. Как выяснилось сразу после выпускных экзаменов в школе, некоторые мои одноклассники уже отправили документы в приемные комиссии почтой. Но мне казалось, что надежнее сдать их лично, из рук в руки. Ко мне присоединились еще трое, и мы решили – завтра едем в Томск, главный студенческий город Сибири. Ехать-то всего ничего – шесть-семь часов, не считая пересадки на станции Тайга.

Прибыли в Томск. Сориентировались на местности. Договорились встретиться вечером на вокзале. Двое отправились в ТЭМИИТ (транспортный институт), один – в ТГУ имени В.В.Куйбышева (университет), а я – в ТПИ имени С.М.Кирова (политехнический). А как же! Прочитав об атомной энергетике все, что было можно, я давно принял решение осваивать профессию атомщика. И хотя в справочниках для абитуриентов факультеты этой направленности не упоминались, все знали, что инженеров-ядерщиков готовят в ТПИ, на физико-техническом факультете. Чтобы туда попасть, надо было поступать на радиотехнический и только после двух курсов можно было перейти на вожделенный ФТФ.

Анкета заполнена, аттестат приложен. Что? Медицинская справка? Вот она… Нет, эта не годится. Надо пройти институтскую медкомиссию. Вот направление!

После предварительного осмотра у терапевта выяснилось, что на прохождение врачей всех специальностей понадобится не менее трех дней. А у меня с собой и денег, и пищевых припасов – всего на сутки… Что делать? Где, например, располагаться на ночь? Интересно, а как другие приезжие абитуриенты, оказавшиеся в моем положении?

Прислушался к разговору маленькой группы потенциальных политехников. Ага, договариваются встретиться в общежитии… Один из них сразу туда направляется… Последую за ним. Оказалось, совсем недалеко от главного корпуса. Вход свободный. На каждом этаже много открытых комнат, в каждой по четыре кровати с панцирными сетками – естественно, без матрасов. На столе графин и четыре стакана. На кроватях – свалка бумаг: газеты, тетради с конспектами, какие-то графики, чертежи, машинописные страницы… Что еще нужно для ночевки?!

Вечером я поехал на вокзал. Оказалось, что мои друзья уже благополучно завершили свои дела. Медкомиссия там и там была короткой, можно уезжать домой. Я попросил их передать моей маме, что задерживаюсь. Пешком продефилировал по главной магистрали города – проспектам Ленина и Тимирязева. Купил буханку черного хлеба и граммов сто конфет-подушечек. В общежитии выбрал свободную комнату, наполнил графин водой из-под крана, вымыл стаканы и расположился на ночлег.

С утра снова медкомиссия… Очереди длинные – желающих много. Так я ходил по врачам три дня. Последним был окулист. От него-то (точнее, от нее) я и узнал, что для политехнического института я не подхожу: «Зрение минус восемь! Да ты только от чертежей ослепнешь! Нет-нет, никаких возражений…» Видя мое потрясение от рухнувшей мечты, добрая врачиха сказала: «Шел бы ты в университет…» – «Но там тоже черчение!» – «Какое там черчение! Полгода карандашом…»

Забрав документы, я бегом бросился в университет. Там есть мехмат, физический, радиофизический… Куда? Конечно, на физический! Пока я перебирал варианты отделений – металлофизика, электрофизика, теоретическая физика, – вдруг услышал, как два парня, заполняя анкеты, советуются, как правильно писать «спецотделение» – слитно или через дефис. Я тут же узнал у секретаря приемной комиссии, где деканат этого отделения, и направился туда.

Сдавать предстояло семь экзаменов – литературу устно и письменно, математику устно и письменно, физику, химию, немецкий. Прибыв в университет, я получил экзаменационный билет и направление в баню, где после мытья прошел санобработку, зафиксированную справкой. По справке и экзаменационному билету получил ордер в общежитие. В Томске все общаги расположены близко от учебных корпусов. Я поселился в знаменитой «Пятихатке» – пятиэтажном общежитии университета, в фойе студенческого клуба. Там разместилось 80 (восемьдесят!) абитуриентов из самых разных городов и весей – от Омска до Владивостока и от Бийска до Норильска. Днем готовились к экзаменам, а на ночь травили анекдоты.

Экзамены… На семь экзаменов нам давалось 18 дней. Первый – химия. Вопросы несложные, и я сразу приступил к задаче – что-то о реакциях с соединениями олова. Решил. Ассистент Рыжова с суровым видом спросила, какие я знаю модификации серы. Назвал ей кристаллическую и аморфную, но вспомнил, как расплавлял это вещество на свечке, и добавил: «Пластическая». Получил пятерку.

Потом письменная математика. Задача на составление уравнений – о двух велосипедистах. Далее хитрая задача по стереометрии. Потом – бином Ньютона и уравнения: тригонометрические, показательные, логарифмические. Но в школе старая математичка (воспитанница еще пансиона благородных девиц) так гоняла нас по своим предметам, что решить эти задачи большого труда не составило. Я сделал все быстро и начал уже переписывать в чистовик, но сосед сзади попросил решить ему одно уравнение. Сделаем! Но доцент Суворов это увидел и поставил на моей работе галочку синим карандашом, что означало минус один балл.

На устной математике тоже проблем не было, но оказалось, что синяя галочка и здесь работает – снова минус один балл. Еще четверка по физике – заслуженно: не сразу сообразил, как определить массу Солнца, зная скорость Земли, расстояние от Солнца и гравитационную постоянную… За сочинение на тему «Горький и Маяковский о противостоянии двух систем» – четверка: неточно процитировал любимого поэта. Устная литература и немецкий – по пятерке.

После экзаменов я с благодарностью вспоминал учителей – математичку Марию Федоровну Чудиновских, словесницу Альбину Павловну Коржинскую, химика (он же директор школы) Григория Анатольевича Гольденберга, преподавателя немецкого языка Александра Александровича Энгельке, физика Леонтия Ивановича Онищика.

Всего я набрал 31 балл из 35 возможных. Этого оказалось достаточно.

Как вскоре выяснилось, спецотделение физфака на самом деле готовило специалистов по вооружению. Только не атомному, а ракетному и артиллерийскому. Со временем наше отделение было преобразовано в физико-технический факультет – ФТФ ТГУ. И до сих пор готовит ракетчиков.

Пятилетний праздник томской студенческой жизни завершился для меня распределением в подмосковный Калининград (ныне Королев), в НИИ-88 (с 1967 года – ЦНИИмаш, головной институт ракетно-космической промышленности), где я работаю и сейчас. Но это уже совсем другая история…